|
КОРОБОЧКА: Да как же уступить? ЧИЧИКОВ: Да так просто. Или, пожалуй, продайте, я вам за них дам деньги. КОРОБОЧКА: Я, право, в толк не возьму. Нешто хочешь ты их откапывать из земли? ЧИЧИКОВ: Э, матушка! Покупка будет значиться только на бумаге, а души будут прописаны, как бы живые. КОРОБОЧКА (перекрестясь):Да на что ж они тебе? ЧИЧИКОВ: Это уж моё дело. КОРОБОЧКА: Да ведь они же мёртвые. ЧИЧИКОВ: Да кто же говорит, что они живые? Вы за них платите, я вас избавлю и от хлопот и от платежа, да ещё сверх того дам вам 15 рублей ассигнациями. Ну, теперь ясно? КОРОБОЧКА: Право, не знаю, ведь я мёртвых никогда ещё не продавала. ЧИЧИКОВ: Ещё бы! Это скорей походило бы на диво, если бы вы их кому-нибудь продали. (Пауза.) Так что же, матушка, по рукам, что ли? КОРОБОЧКА: Право, отец мой, никогда ещё не случалось продавать мне покойников. Живых-то я уступила отцу протопопу, двух девок по ста рублей каждую, и очень благодарил. ЧИЧИКОВ: Да не в живых дело. Я спрашиваю мёртвых. КОРОБОЧКА: Да ведь меня только и останавливает, что они мёртвые. Может быть, ты, отец мой, меня обманываешь, а они…того…они больше как-нибудь стоят? ЧИЧИКОВ: Послушайте, матушка. Эк какие вы! Что же они могут стоить? На что они нужны? КОРОБОЧКА: Уж это точно, правда. Уж совсем ни на что не нужны. ЧИЧИКОВ: А вы берёте ни за что 15 рублей, ведь это же деньги! Ведь они на улице не валяются. Ну, скажите, матушка, почём вы продали мёд? КОРОБОЧКА: По двенадцати рублей за пуд. ЧИЧИКОВ: Ну, матушка, взяли греха на душу – по двенадцати не продали. Ну, всё равно, ну ведь то мёд, а это – ничто! А я вам за ничто плачу, и не двенадцать рублей, а 15 рублей, да и не серебром, а синими ассигнациями! КОРОБОЧКА: Право, я боюсь на первых порах не понести бы как-нибудь убытку. Лучше уж я маненько повременю, авось понаедут купцы, я и применюсь к ценам. ЧИЧИКОВ: Страм, страм, матушка! Просто страм! Кто же станет покупать их? Ну, какое употребление он может из них сделать? КОРОБОЧКА: А может, в хозяйстве-то как-нибудь под случай понадобятся? ЧИЧИКОВ: Мёртвые – в хозяйстве? Эк, куда хватила! Воробьёв пугать по ночам в огороде? КОРОБОЧКА: С нами крестная сила! Какие ты страсти говоришь! ЧИЧИКОВ: А куда же ещё? Куда вы их хотели пристроить? Да, впрочем, ведь кости и могилы, всё вам останется. Ну, так что же? Отвечайте, по крайней мере. (Пауза.) О чём вы думаете, Настасья Петровна? КОРОБОЧКА: Право, я всё не приберу, как мне быть. Лучше я вам пеньку продам. ЧИЧИКОВ: Да что ж пенька? Помилуйте, я вас прошу совсем о другом, а вы мне пеньку суёте. (Пауза.) Так как же, Настасья Петровна? КОРОБОЧКА: Ей-Богу, товар такой странный, совсем небывалый. ЧИЧИКОВ (громко стукнув стулом): Чтоб тебя чёрт! КОРОБОЧКА: Ох, не припоминай его, Бог с ним! Ох! Ещё третьего дня всю ночь мне снился, окаянный. Такой гадкий привиделся, а рога-то длиннее бычачьих! ЧИЧИКОВ: Я дивлюсь, как они вам десятками не снятся! Из одного христианского человеколюбия хотел! Вижу, бедная вдова убивается, терпит нужду, да пропади и околей со всей вашей деревней! КОРОБОЧКА: Ах, какие ты забранки пригинаешь! ЧИЧИКОВ: Да не найдёшь слов с вами, право, словно какая-нибудь, не говоря дурного слова, дворняжка, что лежит на сене: и сама не ест, и другим не даёт! Художественные приемы, с помощью которых центральный образ получает
углубленную характеристику Примеры типичных новеллистических сказок Приворотный корень (ночная фиалка) |
Портрет Гоголя
Страница 5
Информация о литературе » Портрет Гоголя
