Поисковый стиль вызван проблемными ситуациями, когда в силу невозможности однозначного объяснения некоторых звеньев исторического сюжета писатель выносит на суд читателя свои сомнения и предположения. Уважением к читателю, чувством меры в использовании творческой фантазии и неприятием авантюрных элементов фабулы продиктован такой фрагмент в "Бремя власти": " Я не знаю доподлинно, что происходило в тверском княжеском дому в 1338 году, и не могу, и не хочу изобретать романтического сюжета, ночных сцен, подкупленных слуг, тайных похищений и прочего"[4].

Речь идет о тайной грамоте тверских князей, попавшей через множество рук к ордынскому хану. Автор уверен в том, что роковая роль в судьбе князя Александра принадлежит именно пропаже договорных бумаг и, что к этому имеют отношение люди из княжеского окружения. Он даже считает нужным указать на основные источники своей гипотезы. Появляется ссылка на Татищева и летописную строку: "Своя домочадая начаша водити на Александра"[5] При этом вопрос "кто виноват конкретно? " остается открытым, а объяснение причины невозможности уточнения имен доносчиков проливает свет на творческую установку романиста: "Даже и днесь, через шесть веков трудно заглазно обвинить кого-то… А вдруг он не виновен, и клеймо предателя запечатлит и предаст на поругание праведника". [6] В этих словах четко выражен нравственный максимализм балашовского отношения к истории: уважение к людям независимо от масштаба их деятельности, боязнь оскорбить их память напрасным обвинением, стремление воздать каждому из них по заслугам.

Отличительным свойством "Государей московских" является подвижность авторской точки обзора. Мысль писателя не просто локализована в пределах изображаемых событий, но свободно перемещается в пространстве, придавая романному хронотопу удивительную многомерность. Включая историю родного народа в контекст мировой истории, автор нередко прибегает к аналогиям, проводит параллели между явлениями, расположенными в различных географических и хронологических плоскостях, что позволяет ему в единичном увидеть всеобщее, в кажущемся случайным – закономерное. Например, обращая внимание на расхождение интересов боярской верхушки и "черного люда" новгородской республики как причину ее ослабления, Балашов проводит параллель с историей средиземноморских городов: "Римляне, дав право плебеям, а не только патрициям, сумели создать империю. Афиняне, пока опирались на демократические низы, создали союз городов. Но Венеция, подчинив себя олигархическому правлению меньшинства, замкнулась в себе и пала жертвою сильной монархической власти. То же, меньше, чем через полтора столетия, произошло с Новгородом"[7].

Попытка рассмотреть исторический факт в синхроническом и диахроническом аспектах привели к тому, что писатель порой забегает вперед, сообщает из времен значительно более поздних. В "Бремени власти" после описания истории женитьбы московского боярина Родиона на тверской княжне Клавдии следует дополнение: "…после родится у нее сын Иван Родионович Квашня, прославит он имя свое, во главе Коломенского полка, на поле Куликовом"[8]. Такая историко-биографическая справка о еще не родившемся человеке, появляется не как авторская прихоть или оговорка. Она останавливает мгновение, привлекает читательское внимание к предыстории рождения одного из героев битвы при Непрядве. Упоминание о грядущей победе вносит в описание эпохи с драматическим разворотом событий иное эмоциональное звучание, придает роману перспективу будущего. Прием оправдан еще потому, что автор работает с установкой на "роман-поток", серию, при которой жизнь отдельных героев проходит через несколько произведений, истоки и последствия многих событий находятся вне хронологических рамок одного романа.

Если в процитированном эпизоде голос историка звучит в отношении к сюжетному настоящему как бы из будущего, обнаруживая осведомленность пишущего о событиях последующих десятилетий, то нередко создается и обратный эффект. Для объяснения причин возникновения уже сложившихся в изображаемой эпохе жизненных реалий, авторская мысль погружается в толщу еще более древней истории. Такой тип дополнения собственно художественного изображения научным анализом появляется в связи со сложными, не всегда понятными современному читателю явлениями. Примером может служить оригинальная и достаточно убедительная гипотеза о причинах не утихающей "кончанской" борьбы в средневековом Новгороде. ("Симеон Гордый", с.416-417). Для ее объяснения совершается небольшой экскурс в историю расселения восточных славян, которые, по мнению автора, вплоть до ХVI в. влияли на внутреннюю и внешнюю политику древнего Новгорода. Данный фрагмент демонстрирует обостренный историзм писательского мышления: способность реконструировать мысли, чувства и мотивы поведения людей прошлого, выявлять невидимые для многих исторические и социальные корни того или иного общественного феномена.

Художественные модели гендерного поведения героев
Рассмотрение доминант внутреннего мира героини / героя, естественно, продолжается анализом их поведения. В литературоведении уже отмечалось, что автор художественного произведения обращает читательское внимание не только на существо, переживаний, мыслей, речи персонажей, но и на манеру совершения действий, то есть на формы поведения. Ав ...

Былички
11. ПРО ЛЕШЕГО Нашински мужики не однова в лесу Лешего видали, как в ночное ездили. Он месячные ночи больно любит: сидит, старик старый, на пеньке, лапти подковыриват, да на месяц поглядыват. Как месяц за тучку забежит, темно ему, знашь, – он поднимет голову-то, да глухо таково: «Свети, све-тило»,- говорит. Одноэпизодная быличка о леш ...

Романтические традиции в творчестве писателей
В своей работе я остановлюсь на анализе романтических произведений писателей А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова и А. С. Грина. 1) Поэма «Цыганы» как романтическое произведение А. С. Пушкина Наряду с лучшими образцами романтической лирики важ­нейшим творческим достижением Пушкина-романтика ста­ли созданные в годы южной ссылки поэмы «Кавка ...