Итак, в то время, как одни строят планы на будущее, пытаясь как-то обустроить свою жизнь, говорит Улицкая, другие просто любят друг друга, живя одним днём и полностью отдаваясь своей страсти, как это видно на примерах Броньки и Ирочки. Бронька познала тайну греха, прошла через унижения, но была счастлива тому, что её любили, что у неё были дети. Ирина же прожила абсолютно правильную жизнь - всё как у всех, но почему-то уходя от Броньки, она понимает, что что-то в своей жизни она пропустила, у нее не было того всеохватывающего чувства, которое пережила Бронька. А в рассказе «Счастливые», как и в «Броньке», Улицкая пишет о том, как преображается женщина, получая ребёнка, и как легко это счастье разрушить.

Невероятные события в жизни героев малой прозы Улицкой находят отклик в критике: «Все самое главное, что происходит с героинями Улицкой, все пережитые ими потрясения, прозрения, откровения видны окружающим только с внешней стороны и в житейской транскрипции выступают как болезнь, чудачество, дурь. Люди видят аномалию там, где срабатывает норма, даже — сверхнорма, где "прошелся судьбы удивительный ноготь", где человек соприкоснулся со сверхличными началами бытия» (Казарина, 1996).

Граница между добром и злом во многих рассказах Улицкой размыта (в обывательском представлении поступок Броньки - зло), ее героинь сложно оценивать по критерию добродетельности или порочности, в данной ситуации уместно мнение критики: «Вероятно, авторское сознание в прозе Л.Улицкой тоже знает раздвоенность, ибо герои очень часто отчетливо делятся на два лагеря - тех, кто выбрал жизнь в ее биологическом варианте, и тех, кто предпочел "гуманитарное" существование» (Серго, 2005).

О том, что не является грехом настоящая страсть, Улицкая пишет и в рассказе «Лялин дом». При этом сексуальную жизнь женщины Л.Улицкая воплощает по-женски, изнутри (кстати, в рассказах Т.Толстой с маскулинной составляющей ее творчества таких сцен нет).

Улицкая подробно касается в рассказе интимных деталей жизни героини, но это не унижающие достоинство Ляли описания постельных сцен, это рассказ о страсти зрелой женщины к бесчувственному юному мальчику, воспринимающему секс как одну из способностей своего тела. Таковы описания их первого нечаянного свидания:

«Глаза Кази темно блестели из-под опущенных век.

— Возьми! — сказал он хрипло и требовательно.

Бедная Ляля почувствовала, как всю сердцевину ее тела, от желудка донизу, свело такой острой судорогой, что, не помня себя, сбросила шубу, шлепанцы, еще что-то лишнее и через мгновение взвилась, запрокинув в небо руки, в таком остром наслаждении, которого она, неутомимая охотница за этой подвижной дичью, во всю жизнь не изведала…»

С невинной помощи болеющему мальчику начинается в жизни Ляли губительная для нее страсть, о которой лучше всего рассказать словами самой Улицкой: «— Сошла с ума, совсем сошла с ума! — всю ночь твердила себе Ляля, ворочаясь рядом с мужем, то сбрасывая с себя одеяло, то натягивая его до шеи (…) Посвящавшая всегда в свои романы двух-трех близких подруг и находя в том большую прелесть, на этот раз Ляля никому и словом не обмолвилась, ей было страшно…»

Порой интимную жизнь женщины Улицкая передает буквально одним штрихом. Проводив мужа на фронт, Маргарита «легла ничком на кровать, обняла пахнущую резким мужским одеколоном подушку и пролежала так четыре с половиной дня, пока запах окончательно не улетучился» («Чужие дети»).

Модификация парадоксов в ранних романах Ивлина Во.
Парадоксы у Во обеспечивают диалектический подход к противоречиям мира. При помощи “fiction” он пытается обрести идеал в своего творчества, т.к. не находит в действительности того, что соответствовало бы его представлениям о жизни. Для этого он обращается к «вечным» образам-символам, обогащая их новым эстетическим содержанием. Важнейши ...

Происхождение русалок
Народ признает русалками заложных покойниц, то есть женщин, умерших неестественной смертью. Вместе с женщинами мы видим и детей, которые выделяются в особый разряд мавок. По верованиям крестьян, в разных губерниях по-разному могли дать свидетельства о русалках. Русалки - души некрещенных детей, утопленниц и вообще женщин и девиц, лиши ...

Школа зла
Растление — одно из самых грозных слов в шаламовском приговоре лагерю. На собственном опыте писатель имел возможность убедиться, что нравственные и тем более физические силы человека не безграничны. Во многих его рассказах появляется образ доходяги — заключенного, который достиг предельной степени истощения. Доходяга живет лишь элемента ...