Постепенно еретические мотивы перерастали в творчестве Лескова в антицерковные, — все более и более дерзкие, "потрясовательные". В проложных (византийских) сказаниях они выступили еще обнаженнее, чем в русских рассказах и легендах. Проложные повести создавались параллельно с рассказами о русских праведниках. Их многое объединяет, что было сразу же распознано современной критикой; так, публицист журнала "Русская мысль" обоснованно сближал "Скомороха Памфалона" и "Человека на часах"; "Не лишено . значения . напечатание рядом в одной книжке "восточной легенды" и чисто русского рассказа о том, как часовой, оставивший, вопреки "уставу", свой пост, спас утопавшего и получил за то "наказание на теле". Скоморох Памфалон и рядовой Постников поступали совсем не по "регламентам", даже вопреки "регламентам"; оба, "спасая жизнь другому человеку", губили самих себя".

Лесков в византийских легендах "интернационализирует" тему праведничества, переводит ее во вселенскую плоскость. Мечта писателя о всеобщей гармонии, царстве разума, добра и света получает дальнейшее, углубленное развитие в притчах о блудницах, разбойниках, скоморохах Александрии и Дамаска первых веков христианства.

Пролог—старинный литературный сборник, в котором повести, сказания, жития распределены по 366 дням древнерусского года, с первого сентября по тридцать первое августа. Уже в XIII веке он стал одной из популярнейших книг на Руси. Печатный Пролог многократно переиздавался, начиная с. 1641 года. К рассказам Пролога часто обращались писатели нового времени: А. Н. Радищев, В. А. Жуковский, Н.М. Карамзин, А. С. Пушкин, Н. А. Некрасов. Высоко ценил Пролог Л. Н. Толстой. Книга послужила источником многих произведений писателя, на что сочувственно откликнулся Лесков, защищая Толстого от нападок ревнителей благочестия в статье "Лучший богомолец", и одновременно давая свой "пересказ" одной из притч ("Повесть о богоугодном дровоколе") Именно Толстой вдохновил Лескова, побудив обратиться к Прологу. Большинство легенд Лескова вышли в издательстве "Посредник", куда они и предназначались как чтение для народа, что, бесспорно, было с просветительской точки зрения разумно, отвечало вкусам и традиционным интересам простолюдина. "Дух житийских сказаний, — подчеркивал Лесков,— ближе знаком нашему . простолюдину. Он усвояется простонародьем по устным рассказам, часто очень попорченным в устной передаче, но зерно той идеи, из которой развилось повествование, всегда в нем сохранено".

В эпилоге "Сказания о Федоре-христианине ." Лесков очертил характер и педагогическую цель предпринятого им "нового изложения" старинной притчи. "Повесть эта не есть баснословие, измышленное досугом писателя. Это есть истинная история, в древние годы действительно бывшая и в давние же годы писанная . Ныне она от старых записей взята и в новом изложении подается для возможного удовольствия друзей мира и человеколюбия, оскорбляемых нестерпимым дыханием братоненавидения и злопомнения".

Лесков, однако, вовсе не ограничился пересказом "старых записей". Он всего лишь воспользовался фабулой притчи, да и в нее внес немаловажные изменения. В остальном "Сказание" — оригинальное художественное творение Лескова, по сути, чисто внешне соприкасающееся с рассказом Пролога. Горячий противник национальной религиозной розни, Лесков темпераментно отстаивает здесь, как и в других легендах, единство человеческого рода, воюя "не с плотью и кровью, а с тьмою века, — с духами злобы, живущими на земле". Вероучителям — младопитателю и меламеду он противопоставляет грека Панфила (по-гречески: "Всеми любимый") "старого эллинского научения". Этот умный и справедливый человек стремился к тому, "чтоб' у детей в постижении разума никакого разделения не было, а больше бы крепли любовь и согласие", "не только учил их по книгам, но и на словах давал всем правильные наставления к жизни, чтобы никто один другого не уничижал, и никто друг над другом ничем не превозносился".

Время как философско-художественный образ
Поэт свидетельствует, что пространство для него действительно и меньше, и менее дорого, чем Время. Не потому, однако, что оно – вещь, тогда как Время есть мысль о вещи. Между вещью и мыслью всегда предпочтительнее последнее. Так устанавливается иерархия понятий, согласно которой время значительнее, но и дальше человека, безразличнее к ...

Вопрос авторства шекспировских произведений
Существует мнение, что произведения, традиционно приписываемые уроженцу Стратфорда-на-Эйвоне, пайщику лондонской актёрской труппы Уильяму Шаксперу, написал не он. В частности, в качестве кандидатов на авторство пьес Шекспира называют Фрэнсиса Бэкона, Кристофера Марло, графа Рэтленда, королеву Елизавету и других. Документы свидетельству ...

Образ Абая
Центральный герой эпопеи - творческая личность, великий поэт, философ и гуманист. Абай показан в многосторонней, глубочайшей связи с эпохой, с на­родом. Стилистическое многообразие романа органически связано с образом главного героя, с теми проблемами, которые ему прихо­дится решать. Поэт-мыслитель то погружен в размышления о самых сл ...