Гендерный конфликт, как и быт-бытие героинь (и противопоставленных им героев), в женской прозе раскрываются в условиях своеобразного хронотопа – единства пространственно-временного континуума, играющего сюжетообразующую роль в произведении. Хронотоп составляет основу женской гендерной картины мира. Как отмечалось в критике, он поднимает словесную ткань до образа бытия как целого, даже если герои и повествователь не склонны к философствованию. Время и пространство составляют основу сюжета, и через сюжетные перипетии женской прозы мы можем выйти на гендерную картину мира.

Американская исследовательница Е. Гощило, исходя из теории М. Бахтина, точно подметила, что в женской прозе 1980-х годов возникли новые хронотопы, символизирующие деградацию Большого стиля. В частности, она анализирует хронотоп больничной палаты, который в ортодоксально-советском варианте принимал значение места, где герой/героиня вели титаническую битву со смертью, болезнью и тем или иным способом одерживали победу. У писательниц 1980-х годов больничная палата трактуется как тюрьма. «Тюремная аналогия проявляется различными способами. Госпитализация означает взятие под стражу или насильственное заключение в пространственное ограничение, . придающее особую нагрузку на время. Получая относительное замедление, присущее больничной или тюремной обстановке с их всякого рода ограничениями обычного передвижения, время неизбежно изменяет свои очертания и значения . Более того, систематизированные правила поведения, созданные больничными врачами, и профессиональные знания наделяют их властью над пациентами». Радикальные изменения, по мнению Гощило, претерпели хронотопы дома и внешнего мира, где очевидными чертами стали функции преследования, насилия, бегства (Цит. по: Трофимова Е.И., 2004).

М. Бахтин, который ввел термин хронотоп, считал, что и временные и пространственные отношения всегда эмоционально, ценностно окрашены. В работе «Формы времени и хронотопа в романе» Бахтин дает такую классификацию: хронотопы бывают идиллические, мистериальные, карнавальные, хронотопы пути (дороги), порога (кризиса и переломов), провинциального городка с его монотонным бытом. Хронотоп большого города с его сумасшедшим ритмом, давящим на женщину: это тоже монотонность, но особая. Очевидны и разрушительные тенденции в его изображении у Татьяны Толстой. Она пишет, что, хотя город с высоты окон дома “сияет вязанками золотых огней, радужными морозными кольцами, разноцветным скрипучим снегом” («Факир»), виден “черный провал первых этажей, и то, как по кольцу Москву окружает “бездна тьмы”, на краю которой живут ее бедные герои, приманенные яркими огнями фальшивого фасада, фальшивого уюта и фальшивого “хозяина” квартиры в этом доме.

Гендерная картина мира в женской прозе фактически сужена до пространства городской квартиры. В рассказе Т.Толстой «Факир» - это символ уюта и благоденствия: «Программа вечера была ясная: белая хрустящая скатерть, свет, тепло, особые слоеные пирожки по-тмутаракански, приятнейшая музыка откуда-то с потолка, захватывающие разговоры». Настроение рассказчицы определяется как ситуативно - предвкушением предстоящей встречи, так и свидетельством изменения самой привычной и, очевидно, надоевшей обстановки квартиры. Подробнейшая предметная детализация завершает картину пространства, вплетаемую в гендерную картину мира. «Что-то неуловимо новое в квартире… а, понятно: витрина с бисерными безделушками сдвинута, бра переехало на другую стену, арка, ведущая в заднюю комнату, зашторена, и, отогнув эту штору, выходит и подает руку Алиса, прелестное якобы существо». Одна из ярких особенностей творчества Толстой – ее талант одухотворять мир вещей, абстрактный мир, чудесным образом преображает реальность, творит новую, преображая и Дом.

«Витые ложечки, витые ножки у вазочек. Вишневое варенье. В оранжевой тени абажура смеется легкомысленная Маргарита. Да допивай ты скорее! Дядя Паша уже знает, ждет, распахнул заветную дверь в пещеру Алладина. О комната! О детские сны!

Заговоры
1. Встану я, раб Божий (имя), благословясь, пойду, помолясь, из избы в двери, из дверей в вороты, в чистое поле, прямо на Восток, и скажу: «Гой еси, солнце жаркое, не пали и не пожигай ты овощ и хлеб мой, а жги и пали куколь и полынь-траву». Будьте мои слова крепки и лепки. Земледельческий заговор, с помощью которого крестьянин пыталс ...

Календарная обрядовая поэзия. Зимние святки
1. Коляда, коляда! Пришла коляда накануне Рождества. Мы ходили, мы искали коляду святую По всем дворам, по проулочкам. Нашли коляду у Петрова-то двора. Петров-то двор – железный тын, Среди двора три терема стоят. Во первом терему – светел месяц, В другом терему – красно солнце, А в третьем терему – часты звезды. Светел месяц ...

Есенин и древнерусская литература.
В 1916 году появляется первый сборник стихов С. Есенина “Радуница”, объединивший стихи, рисующие крестьянский быт и трактующие религиозные сюжеты. В ритме стихов “Радуницы”, в их чередовании и повторах есть что–то от народного орнамента, вышивки на крестьянском полотенце. Отдельно следует сказать о мощном воздействии на Есенина древнер ...