|
…орел в лице своем Могучим выразителем являлся Всех светлых душ, единым языком Их мысли оглашая. Возвышался Орлиный голос: «Был я справедлив, От истины вовек не уклонялся, Всегда был кроток и благочестив, А потому достиг и славы вечной, Небесную награду заслужив». Следующий этап вознесения – небо Сатурна, где Данте являются души – созерцатели. Путник встречается с двумя подвижниками монашества – Петром Дамиани и Бенедиктом Нурсийским. Петр Дамиани (1007-1072) часто упоминается как автор высказывания «Философия – служанка теологии» (на что заметит Лоренс Питер: «Философия – это слепец, который в темной комнате ищет черную кошку, которой там нет. А теолог эту кошку находит»). Бенедикт прославился как основатель монашеского ордена и теоретик монашества как образа жизни. Оба созерцателя в разговоре с поэтом яростно обличают современных монахов, забывших о небесном ради земного. Не столь страшит отсутствие покоя В душе монахов, сколь прискорбный плод, Что будет в них ничтожество мирское. Все то, что церковь под себя гребет, Принадлежать должно убогим, нищим, А не родне удваивать доход. Когда Беатриче легко взметнула Данте на следующее небо, в сферу неподвижных звезд, он очутился в созвездии Близнецов. В миг полета они находятся на иерусалимском меридиане, и потому Данте видит всю Землю. Поэта, увидевшего просторы космоса, поражает ничтожность покинутой Земли. А раз Земля ничтожна, то что же остается говорить о населяющих ее людях? Восьмое небо являет Данте картины осуществленной божественной мудрости и силы. Здесь место для душ «торжествующих», которые непосредственно отражают сияние истины, подобно тому, как звезды отражают свет Солнца (так полагали средневековые астрономы). Беатриче возносит Данте на девятое небо, к Перводвигателю и разъясняет своему спутнику устройство высших райских сфер. Перводвигатель – это кристальное последнее небо, которое движется с максимальной скоростью, т.к. стремится каждую свою точку соединить с каждой точкой Эмпирея. Эмпирей – невещественная и непространственная световая сфера, Рай в собственном смысле слова. Данте видит отраженное в глазах Беатриче божество и, обернувшись, усматривает ослепительную точку, окруженную вращающимися кругами. Эти девять окружностей эмпирея суть девять ангельских чинов, описанных некогда в сочинении «Об небесной иерархии» Дионисия Ареопагита. Сила любви и света все больше у серафимов – высшего ангельского чина, который правит наибольшей телесной сферой космоса – Перводвигателем. Беатриче предостерегает путника от попыток представить ангельскую духовность по аналогии с человеческой. Сказала Беатриче: «Одолела Тебя, поэт мой бедный, темнота: Ты сам себя сбиваешь то и дело. Но, как ни странно, истина проста». Мышление ангелов – интуиция, непосредственное созерцание истины. Так как процесс созерцания у ангелов непрерывен, им не нужно восстанавливать прерванные видения и, значит, не нужна память. Так прояснился разум мой, когда Дала ответ мне спутница, столь ясный, Что истина сверкнула, как звезда. Последнее событие великого (а оно именно такое) странствия Данте – созерцание Розы блаженных. Происхождение Райской Розы таково: луч божественно света падает на поверхность Перводвигателя, давая ему жизнь и силу. Образовавшееся цветовое пятно окружено амфитеатром, в рядах которого сидят праведники, созерцающие Бога, явленного в свете. В конце путешествия Беатриче оставляет поэта и возвращается на свое место в амфитеатре, передав его под опеку Бернара Клервосского (средневековый мистик, один из основателей ордена тамплиеров), который станет последним вожатым Данте. Схоластика уступает место мистике. Рай в изображении Данте, при всем его переполненности блаженством, - очень динамичный организм. Образ амфитеатра совмещается с образом цветущей белой розы (белая лилия в средние века считалась символом праведности), обращенной к лучу солнца-Бога. В луче летают посланники Бога – ангелы (аки пчелы). Души Рая участвуют в грандиозном зрелище, устроенном для Данте. Роза не просто цветет – она распускается, т.к. к ней прибавляются новые лепестки (души праведников). Наконец души не просто пребывают в Розе – они радостно ожидают второго пришествия Христа. Путешествие поэта подошло к концу. Был крыл моих размах не столь велик. И вот тогда подумав: «Не оставит», - Я к той Любви Божественной приник, Что звездами, Луной и Солнцем правит. В Мантуе я родился, в Калабрии умер. Неаполь Прах мой хранит. Я воспел: пастбища, пашни, вождей. (надгробная эпиграмма Вергилия) Из плача о писаре Северное Возрождение Образы моря и паруса в поэмах М.Ю.Лермонтова |
Рай
Страница 2
