В отклике на первую изданную в СССР книгу Ерофеева «Тело Анны, или Конец русского авангарда» (1989) композитор А. Шнитке писал: «Вы . испытываете тот двойной эффект соприкосновения с издавна знакомым, но совершенно небывалым, то потрясение от встречи с адом и одновременно с раем, совершающееся внутри каждого из нас, ту абсолютную непостижимость чего-то, казалось бы, совершенно избитого и банального. Не знаешь, от чего задыхаться – от возмущения кощунством сюжетов и характеров или от разряженной атмосферы замалчиваемой, но ясно ощущаемой мученической святости».

В 1990 Ерофеев опубликовал в «Литературной газете» статью «Поминки по советской литературе», писал о том, что «советская литература есть порождение соцреалистической концепции, помноженной на слабость человеческой личности писателя, мечтающего о куске хлеба, славе и статус-кво с властями, помазанниками если не божества, то вселенской идеи». Советскую литературу послесталинского периода Ерофеев разделил на официозную, деревенскую и либеральную, причем «деревенская и либеральная литература, каждая по-своему, обуреваема гиперморализмом». По мнению автора, в начале 1990-х годов возникает альтернативная литература, которая отличается «прежде всего, готовностью к диалогу с любой, пусть самой удаленной во времени и пространстве культурой для создания полисемантической, полистилистической структуры с безусловной опорой на опыт русской философии начала 20 в., на экзистенциальный опыт мирового искусства, на философско-антропологические открытия 20 века, оставшиеся за бортом советской культуры, на адаптацию к ситуации свободного самовыражения и отказ от спекулятивной публицистичности».

Недовольство большинства критиков, вступивших в полемику с автором (А. Марченко, В.В. Иванов, Р. Киреев и др.), вызвало не только содержание статьи, но и противоречие, в которое, по их мнению, она вступает с творчеством самого Ерофеева, которому присуща эстетика отрицания. Писатель обращает внимание на ту сферу человеческого существования, которая традиционно воспринималась как «низ». При этом он активно использует «ненормативную» лексику, подробно описывает физиологические акты.

Непрочность современного жизненного уклада, релятивизм в понимании жизненных ценностей необратимо влияет, по Ерофееву, на творческие возможности личности. Например, персонаж рассказа «Болдинская осень» (1985) в состоянии творческого подъема способен написать лишь несколько примитивных ругательств в адрес семьи, бабы, родителей, родины, Ленина, Машки, жизни, культуры, Блаженного Августина, кофе и Бога.

Многие рассказы Ерофеева посвящены эротической теме, которую он рассматривает в разных ракурсах – например, в связи со склонностью человека к садизму (Попугайчик, 1988; Жизнь с идиотом, 1991). Свойственная прозаику эпатажность в полной мере проявилась в этих и других произведениях, касающихся эротики.

Первые рассказы «Ядрена Феня», «Приспущенный оргазм столетья», повесть «Трехглавое детище» были против всего: против лицемерия, игры в красивые слова, чувства, в идеологическую порядочность, государственную озабоченность верхов и коммунистическую нравственность низов. Герои Ерофеева сладострастно сбрасывали с душ все мало-мальски идеальное, высокое в телесные заботы и желания. Чтец-декламатор, много лет со сцены механически произносящий стихи русских поэтов о любви, приходит в восторг от расписанных мужскими и женскими гениталиями дверей в туалете в провинциальном городке и с тоской понимает, что его не хватает на подобную изобретательность и он, кроме НЕ, ничего написать не может («Ядрена Феня»).

С тем же воплем НЕ существует и герой рассказа «Приспущенный оргазм столетья», пытающийся с помощью старой пишущей машинки напечатать в случайных словах ленивое наступление конца века в его начальной обманчивой формуле:

Боже ты мой, как все мелко и гадко! Как ублюдочно и натужно! НЕ ТО! НЕ ТО! НЕ ТО! Библиотеки ломятся от книг. Щекочет нос запашок пота. Уж не запахла ли это глубокомысленная литература с сентиментальными завиточками квелых волосков на подмышках? Трудовой пот и кровь, напор, призыв и плесень бедности . Литература - Дура.

Фенологическая литература и этнологическая.
Расширение модели мира, сведённого государственной идеологемой к социальной и урбанистической схеме (в пространственном), социальному вектору (во временном) планах. Потому и появляется вечный бунтарь Ходжа Насреддин, Хозяйка Медной Горы, Данила-мастер, Огневушка-поскакушка, Серебряное копытце… А стены и пределы ПОМЕЩЕНИЙ размыкаются, вы ...

«Дон Карлос – инфант испанский»
Пьесу «Дон Карлос – инфант испанский» Шиллер назвал «драматической поэмой». Написана она стихами. Здесь политика также занимает главенствующее место. Поэта всю жизнь волновали идеи свободы. Он всегда думал о том, как устроить счастье народное. В «Разбойниках» Карл Моор хотел добиться этого путем индивидуального бунта и потерпел поражени ...

В.И. Комаровский
Образ Комаровского восходит к первой любви Зинаиды Пастернак. Вторая жена Бориса Леонидовича, в воспоминаниях о муже, сама его описала: «Комаровский же - моя первая любовь. Боря очень зло описал Комаровского, Н. Милитинский был значительно выше и благороднее, не обладая такими животными качествами. Я не раз говорила боре об этом. Но он ...