Бальзак покорил читателей. И все же буржуазная пресса постоянно нападала на автора «Шагреневой кожи», «Евгении Гранде», «Отца Горио», этих «нетленных книг», как назвала их Жорж Санд. Охотнее всего ему ставили в вину неправдоподобие и безнравственность. Первое — потому, что он придавал типичным обстоятельствам современной жизни наиболее отчетливое, законченное и полное выражение. Он считал эстетическим законом укрупнение, сгущение действительности в искусстве. В романе «Утраченные иллюзии» писатель д'Артез выскажет мысль автора: «Что такое искусство? Сгусток природы». Другое излюбленное обвинение основывалось на безнравственности его героев, моральные качества персонажей приписывали самому автору.[6]

Бальзаку уже давно не хватало суток, не хватало жизни для воплощения задуманного. Из его писем к сестре Лоре, к другу, к Э. Ганской встает картина вечно возобновляющегося труда, часто по восемнадцать и более часов в сутки, ночью и днем при закрытых ставнях и свечах; труда, вытесняющего из жизни все другое, кроме «борьбы с лавиной» умножающихся планов. Он пишет одновременно несколько произведений и правит бесчисленные корректуры. Он называет себя «пленником идеи и дела, таких же неумолимых, как кредиторы». «Если бы знали, что значит обрабатывать идеи, придавать им формы и краски, как это изматывает!» «Пылающие ночи сменяются другими пылающими ночами, дни размышлений — новыми днями размышлений, от писания переходишь к замыслам, от замыслов к писанию». Он боится сойти с ума от перенапряжения. Его труд — битва, это сравнение многократно встречается в его переписке, как и сравнение себя с пахарем, каменщиком, литейщиком. И так же часто, как жалобы на непосильный груз работы, звучат в его переписке мужество, решимость не отступать, ноты надежды на победу. Он уподобляет себя республиканскому генералу, ведущему кампанию без хлеба и сапог (образ подсказан не столь давними событиями военной истории французской революции). В романе «Кузина Бетта», размышляя о труде как первом законе творчества, он обяжет художника работать, «как рудокоп, засыпанный обвалом».

Он разрешал себе, гораздо реже, чем хотелось, путешествия по Франции или за границу, в том числе в Россию. Бальзак мечтал иметь семью, домашний очаг. Однажды ему принесли письмо из России с подписью «Чужестранка»— отклик на его произведения, привлекший его внимание, позже последовало знакомство. К женщине, написавшей письмо, польской графине Эвелине Ганской, с которой он желал связать свою судьбу, он ездил в Петербург и в ее имение в Киевской губернии. Она, богатая помещица, боялась его долгов и неустроенности. Брак с ней состоялся лишь через восемнадцать лет после ее письма, в год его смерти.[7] Бальзак считал «главным» своим жанром роман — большую и свободную литературную форму, возможности которой хорошо соответствовали его замыслам: рисовать сложные общественные связи между множеством героев, отразить ход истории . Вместе с тем он часто обращался к «малому жанру» — рассказу (новелле), повести с элементами новеллы; в жанровом разнообразии сказалась многогранность

Герои и антигерои в сказках о служителях культа
Служители культа сами не соблюдали того, чему учили паству. «Люби ближнего твоего, как самого себя», - предписывало евангелие. В народных сказках рассказывается, как сам поп соблюдает эту заповедь. «Работник и поп». Жил-был поп. Нанял себе работника, привел домой. «Ну, работник, служи хорошенько, я тебя не оставлю». Пожил работник с ...

Трагические страницы истории в творчестве писателя
Как сильно может измениться жизнь человека за несколько лет! Так уж случилось, что и в России в XX веке произошло множество событий, которые очень серьезно меняли ход ее истории. Александр Исаевич Солженицын пережил вместе с Россией и ее народом все тяготы как военной, так и послевоенной жизни. Он писал о том, что видел сам. Александр ...

«За горами, за жёлтыми долами…»
За горами, за жёлтыми долами Протянулась тропа деревень. Вижу лес и вечернее полымя, И обвитый крапивой плетень. Там с утра над церковными главами Голубеет небесный песок, И звенит придорожными травами От озёр водяной ветерок. Не за песни весны над равниною Дорога мне зелёная ширь – Полюбил я тоской журавлиною На высокой горе ...