В объявлении о журнале «Эпоха» говорилось, что редакция твёрдо намерена вести журнал в духе «прежних изданий», стремясь к разработке общественных и земских явлений в направлении русском и национальном. Это было продолжение почвенничества, но уже в духе правового славянофильства. Резко осуждалось обличие существовавшего строя, отвергалась социальная критика, исключалась политическая сатира. Нужно приветствовать своеисторичность России и остерегаться «всёстирающей цивилизации» Запада. Не должно впадать в отвлечённость и жить по чужому (т.е. по докторикам социализма). Всё это усиливало охранительные тенденции «Эпохи» и не оставляло простора для свежих, новых, жизненных суждений о больных явлениях действительности.

Ценным оставалось утверждение, что самобытность и оригинальность народной жизни выразились полнее всего в русской литературе. В «Эпохе» будут участвовать Тургенев, Островский, Ф. Достоевский, Ап. Майков, Плещеев, Полонский и другие известные авторы.

Такую консервативную программу, но с общей ориентацией на великий творческий идеал – русскую литературу – Достоевский и стремился проводить в «Эпохе». Задача в основном оказалась ошибочной и журнал еле выдержал первый и единственный год своего существования.

Он кончился естественной смертью на своей тринадцатой книжке, по календарному счёту февральской, но вышедшей в свет 22 марта 1865 года.

Такова была короткая жизнь и быстрая гибель «Эпохи».

1864 год – это «страшный год» в жизни Достоевского. И, конечно, не только по судьбе его журнала, но и по тягчайшим личным потерям и особенно окончательному мировоззренческому повороту Достоевского. Он занял позицию, на которой самые великие писатели, каким он, несомненно, был, всегда терпели поражение: он стал на защиту редакции, против передового движения времени. Это едва ли не высший трагизм всего его мучительного существования. Достоевский-художник сохранил свой творческий дар. Но как борец и политический мыслитель, он был отброшен шквалом истории в стан её тёмных и зловещих сил.

В этом не только личный трагизм его писательской судьбы, но, быть может, одна из глубоких катастроф русской литературы. Гениальный романтист был сломлен своей эпохой и уж не мог отважно и дерзостно пойти свободным путём Герцена, Гейне или Гюго. Мёртвая хватка царизма прервала наметившийся рост вольнолюбивых мечтаний юного Достоевского, жестоко изломала его молодую судьбу, властно приковала его к своему железному делу, и вероятно, одержала мрачнейшую и печальнейшую победу, насильственно отторгнув эту огромную творческую силу у той литературы «грядущего обновленного мира», к которой так жадно прильнул на заре своей деятельности молодой ученик Белинского и Спешнева.

«Повесть о бражнике» (сатира)
В "Повести о бражнике" пьяница доказывал, что имеет больше прав на райское блаженство, чем святые, перечисляя прегрешения героев Священного Писания. Эта повесть показывает нравственное превосходство пьяницы (бражника) над «праведника» (на смелой антитезе построена повесть, т.е. на противопоставление). Бражник уличает святых в ...

Особенности романтизма Батюшкова.
Бе­линский, определяя своеобразие поэзии автора «Вакханки», пи­сал: «Направление поэзии Батюшкова совсем противоположно направлению поэзии Жуковского. Если неопределенность и ту­манность составляют отличительный характер романтизма в духе средних веков, то Батюшков столько же классик, сколько Жуков­ский — романтик». Но чаще критик восхв ...

Воображению поэта.
"Шаганэ, ты моя Шаганэ! ." Создание цикла стихов "Персидские мотивы" Есенин задумывал уже давно, с того времени, как познакомился с шедеврами персидской классики. Мысль о таком цикле возникла вместе с мечтой о Персии. Этот цикл должен был быть необыкновенным - вершиной его творчества. Есенину было ясно,что она еще н ...