|
4) «…я первым делом подбежал к окну: передо мной высилось Адмиралтейство со своей длинной золотой иглой, на которой красовался маленький кораблик. Адмиралтейство было окружено деревьями. Слева находился сенат, а справа – Зимний дворец и Эрмитаж» [Дюма 1992: 33]. Затем он спешит посмотреть на Петербург с Троицкого моста и, судя по всему, он не разочарован открывшимся видом: 5) «En effet, je ne sais pas s'il existe dans le monde entier un panorama pareil à celui qui se déroula devant mes yeux» [Dumas 1997: 38]. 6) «Не знаю, есть ли в мире вид, который мог бы сравниться с развернувшейся перед моими глазами панорамой» [Дюма 1992: 33]. Описывая население, Гризье характеризует его следующим образом: 7) «tout est esclave à barbe, ou grand seigneur à décoration: il n'y a pas de classe intermédiaire» [Dumas 1997: 40]. 8) «…здесь живут либо рабы, либо вельможи – середины нет» [Дюма 1992: 35]. При этом рассказчик удивляется, тому, что «ни в какой другой стране не встретишь среди народа таких спокойных лиц, как здесь». Описывая город, автор повествования не забывает упомянуть о белых ночах, которые он застал во время своего приезда: 9) «La nuit n'était qu'un crépuscule doux et limpide, à l'aide duquel on aurait pu lire facilement, et qui permettait de voir à une distance considérable les objets, perdus dans un vague délicieux et revêtus de tons ignorés, même sous le ciel de Naples. La chaleur étouffante de la journée s'était changée en une charmante brise; qui, en passant sur les ailes, apportait avec elle une éphémère et suave odeur de roses et d'orangers» [Dumas 1997: 45]. 10) «Ночь была мягкая и светлая. Можно было легко читать и прекрасно все видеть даже на большом расстоянии. Дневная жара сменилась вечерней прохладой, воздух был насыщен ароматом цветов. Весь город, казалось, высыпал на набережную» [Дюма 1992: 40]. Так как рассказчик имел звание учителя фехтования в императорском корпусе инженерных войск и кроме того давал частные уроки высшей знати, он был лично знаком со многими вельможами. Первое, что его поразило, было их гостеприимство: 11) «Ce bon accueil des Russes sert d'autant mieux les plaisirs des étrangers, que l'intérieur des familles est des plus animés, grâce aux anniversaires et aux grandes fêtes du calendrier, auxquelles il faut joindre encore celle du patron particulier de la maison. Aussi, pour peu que l'on ait un cercle de connaissances de quelque étendue, il se passe peu de jours sans que l'on ait deux ou trois dîners et autant de bals» [Dumas 1997: 93]. 12) «Гостеприимство русских тем приятнее для иностранцев, что в русских домах бывает весело благодаря именинам, рождениям и различным праздникам, которых в России множество. Таким образом, имея более или менее обширный круг знакомых, человек может обедать по два-три раза в день и столько же раз бывать вечером на балах» [Дюма 1992: 88]. Кроме того, Гризье верно подметил отношение знатных семей к учителям, дающим частные уроки: 13) «Il y a encore, en Russie, un autre avantage pour les professeurs: c'est qu'ils deviennent commensaux de la maison, et en quelque sorte membres de la famille. Un professeur pour peu qu'il ait quelque distinction, prend au foyer, entre l'ami et le parent, une place qui tient de l'un et de l'autre qu'il conserve tout le temps qui lui convient, et qu'il ne perd presque jamais que par sa faute» [Dumas 1997: 94]. Традиции
Есенина в поэзии ХХ века. Онтологическая поэзия Николай Степанович Гумилев |
Формирование образа России в романах А. Дюма и Ж. Верна. Особенности изображения России в романе А. Дюма «Учитель
фехтования»
Страница 2
Информация о литературе » Образ России в произведениях Александра Дюма и Жюля Верна » Формирование образа России в романах А. Дюма и Ж. Верна. Особенности изображения России в романе А. Дюма «Учитель
фехтования»
