|
Басня, как известно, не принадлежит к жанрам, в которых решаются большие исторические проблемы. Басни Крылова — удивительное исключение. Ибо не будет преувеличением сказать, что, пожалуй, никто из русских писателей того времени не подошел к пониманию подлинно народного характера Отечественной войны так близко, никто не выразил именно народного взгляда на нее с такою отчетливостью, с какою это сделал великий русский баснописец. Лазерная эпиляция в Жуковском Один из красноречивейших примеров в этом отношении — знаменитая басня «Ворона и Курица». Уже в экспозиции басни Крылов проводит мысль, отчетливо противостоящую точке зрения правительственных кругов,— мысль об исторической правоте М.И. Кутузова, который, «противу дерзости искусством воружась, вандалам новым сеть поставил и на погибель им Москву оставил». Народ верит Кутузову, понимает его в этом нелегком, но единственно верном решении — оставить древнюю русскую столицу. Тогда все жители, и малый, и большой, Часа не тратя, собралися И вон из стен московских поднялися, Как из улья пчелиный рой. И вот какой знаменательный разговор происходит между двумя обитательницами московских подворий — Вороной и Курицей: Ворона с кровли тут на всю эту тревогу Спокойно, чистя нос, глядит. «А ты что ж, кумушка, в дорогу? — Ей с возу Курица кричит.— Ведь говорят, что у порогу Наш супостат».— «Мне что до этого за дело? — Вещунья ей в ответ. — Я здесь останусь смело. Вот ваши сестры — как хотят; А ведь ворон ни жарят, ни варят: Так мне с гостьми не мудрено ужиться, А может быть, еще удастся поживиться Сырком, иль косточкой .» Разговор и в самом деле знаменательный. Ибо в этом простодушном диалоге двух «простодушных птиц» с предельной, поистине притчевой ясностью обнажается суть одной из сложных и весьма болезненных нравственно-социальных ситуаций того времени, ситуации, в которой проявляется поразительное несовпадение интересов различных слоев русского общества в их отношении к великому общенациональному делу — защите Отечества. В беззаботных речах Вороны — не просто беспечность существа, привыкшего жить «как бог на душу положит». Смысл их гораздо глубже, определеннее, коварнее. За их внешним легкомыслием — лукавый умысел, тайная надежда на дружбу с врагом, с которым ей нечего делить, — словом, все то, что достаточно определенно проявилось в социальной психологии известной части высшего общества того времени. Тонкая и острая эпиграмма скрыта в басне «Щука и Кот», эпиграмма на адмирала Чичагова, неумелые действия которого позволили Наполеону выскользнуть из окружения на Березине. Басню же «Волк на псарне» хочется назвать эпической — настолько отчетливо и полно выразил в ней Крылов самый «сюжет» народной войны. Не случайно, как свидетельствует один из современников, она так нравилась самому Кутузову. «И.А. Крылов, собственною рукою переписав басню «Волк на псарне», отдал ее княгине Катерине Ильиничне, а она при письме своем отправила ее к светлейшему своему супругу. Однажды, после сражений под Красным, объехав с трофеями всю армию, полководец наш сел на открытом воздухе, посреди приближенных к нему генералов и многих офицеров, вынул из кармана рукописную басню И.А. Крылова и прочел ее вслух. При словах: «Ты сер, а я, приятель, сед», произнесенных им с особою выразительностью, он снял фуражку и указал на свои седины. Все присутствующие восхищены были этим зрелищем, и радостные восклицания раздавались повсюду». Различные «реалии» эпохи прочитываются в подтексте и многих других басен великого русского баснописца, и проницательные современники всегда умели их прочитать. Русалка в творчестве М.Ю. Лермонтова Философская поэзия и философская проза «Повесть о Петре и деве Февронии» (муромский князь и дочь бортника). Связь
с устным народным творчеством |
«Ворона и курица»
