Идентификация женского творчества находится в центре внимания интеллектуальной жизни Запада, что подтверждается высказываниями известных философов-феминисток. Они полагают, что все сознание современного человека, независимо от его половой принадлежности, пропитано ценностями мужской идеологии. Так Элен Сиксу считает, что только литература, созданная женщинами, может поведать миру о подлинной женственности, изменяя тем самым мир и историю. «Женщина должна писать себя: должна писать о женщинах, – утверждает она, призывая настоящих и будущих авторов: Почему вы не пишите? Пишите, пишите для себя. Ваше тело должно быть услышано» [Брандт, 1999, с.150]. Делается акцент на телесности женского творчества, на его способности передавать внутреннюю жизнь женщины, как функцию ее, отличимого от мужского, тела. «Поэт возвращается к знанию тела, как к источнику истины», - утверждает и С. Гриффин. Скрытое в теле знание переходит в сознание, и показать это может только художник: «Поэзия способна опрокидывать, опровергать наши представления о том, кто мы есть, она открывает – часто совершенно неожиданно – нам нас самих: похороненные, зарытые чувства, утерянные знания». Поэтому С. Гриффин считает, что «поэзия – есть тайный путь, через который мы можем восстановить нашу собственную аутентичность . Вот почему поэзия так важна для феминизма» [Цит. по: Брандт, 1999, с. 149].

Интерес представляет переводная антология «Гендерная теория и искусство» (М., 2005), куда вошли и созданные в 1970 – 2000 гг. и ставшие хрестоматийными работы Юлии Кристевой, Гризельды Поллок (последняя пишет о соотнесенности феминистской истории искусства с марксизмом), Люси Иригарэ, Риты Фелски, Элен Сиксу, говорившей о феминистской эстетике и др. О значении женского творчества много писала Юлия Кристева, видя в нем желание женщины самоутвердиться. Женская литература, несущая в себе противоречие с социальными нормами, очень важна, ибо «выводит наружу природу того, что остается невысказанным»; она обогащает наше общество «более гибким и свободным дискурсом, способным назвать то, что пока не вошло в широкий оборот: тайны тела, тайные радости, стыд, ненависть ко второму полу» [Кристева, 1995, с. 140]. Однако автор работы «Власть женщин» видит и оборотную сторону медали: благодаря ярлыку феминизма находит спрос то, что в иной ситуации было бы отвергнуто – в силу своей нехудожественности. Ею же высказана мысль об ограниченности «телесности» письма.

Но свои рассуждения известный философ-женщина заканчивает на оптимистической ноте: «И все-таки, сколь бы сомнительными ни были результаты женского художественного производства, симптом налицо – женщины пишут. И мы с нетерпением ждем от них нового материала» [Кристева, 1995, с. 141]. Это соответствует позиции феминистской критики, согласно которой у женской литературы гораздо больше оснований называться «настоящей», ибо психическая организация женщин обладает «писательскими» качествами – пластичностью, поливалентностью, ненасильственностью и вообще, как отметил, комментируя статьи феминисток, И.Ильин, для них «литература женского рода» [Ильин, 1998, с. 143].

Придавая такое большое значение женской литературе, разные по своим теоретическим установкам представительницы феминистской критики заявили о необходимости создания истории женской литературы, составления антологий женской литературы, организации центров, программ и курсов по её изучению. В основные задачи феминистской литературной критики, как подчеркивают исследователи, входит изучение тем и жанров литературы, созданной женщинами; изучение новых предметов – таких как психодинамика женской креативности, лингвистика и проблема женского языка, индивидуальное или коллективное женское авторство, история женской литературы и исследование биографий отдельных писательниц и их произведений.

Для многих феминистских исследователей именно феминный стиль письма является способом обретения женщиной своей идентичности, своего «голоса» в культуре, собственного места в культурном пространстве. В основе феминистского анализа языка лежит опыт познания женского подавления в культуре, стремление выразить запрещенную традиционной культурой женственность.

В России дискуссия о женской литературе – прозе, поэзии, драматургии, – начатая в отечественной критике полвека назад, стимулировалась и корректировалась по мере знакомства советского читателя с достижениями феминистской критики. В 1980 – начале 1990-х гг. тема женского творчества вызывала острые дискуссии – от полного отрицания до безоговорочного признания этого культурного феномена. Как известно, в патриархальной культуре слова "женское» и "мужское" дают не только биологическое определение, но и являют оценочную категорию. Говоря о ее недостатках или достоинствах, женскую литературу всегда сравнивают с лучшими образцами так называемой "мужской" литературы. Как не раз говорила в своих выступлениях Е.Трофимова, норма, точка отсчета – мужчина, мужское перо, мужской взгляд. Слово "литература" с прилагательным "женская" воспринималось негативно, было ироническим ярлыком, и писательницу, поэтессу (слова, звучавшие оскорбительно), рекомендовалось называть в мужском роде: писатель, поэт. Ее рассматривали лишь как одного из солдат армии литераторов. В постсоветской России продолжалась полемика, главная тема которой – существование понятия «женская литература». Резким неприятием женского творчества проникнуты высказывания некоторых писателей-мужчин, например, Юрия Кузнецова: «Женщины – исполнители, а не творцы. Женщины не создали ни одного великого произведения . Никакого общечеловеческого или, по крайне мере, национального мотива в их стихах не прозвучало» [Кузнецов, 1987].

Два царства в «Бабьем царстве».
В центре рассказа – образ владелицы крупного капиталистического предприятия, миллионного дела – металлургического завода - Анны Акимовны Глаголевой. Это – характерный представитель «второго поколения» буржуазного рода. Ее отец знал ремесла, производство, любил его, а ей завод представлялся «адом»; сквозь все произведение проходит неотвя ...

Парадоксы «комического» у Ивлина Во.
Ф. Стопп (И. Во Портрет художника, 1959) считает, что в ранних романах писателя отсутствует «элемент моральной ненависти», который необходим в сатире. М. Брэдбери считает Во не сатириком, а комиком. (монография Брэдбери “A Comic Universe”). Однако большинство исследований (Гиколс Д., Гринблэтт С., Каренс Дж., Кук В., Анджапаридзе Г., Е ...

Американский постмодернизм
Авторитет модернизма как одной из важнейших художественных тенденций в американской ХХ века после войны заметно пошатнулся. Направленность поисков нового течения по своей сути предопределялось природой модернистского искусства с его установкой на “революцию слова” и отказом признать общественную детерминированность искусства, даже если ...