Начало книгопечатания в Москве относится ко второй половине XVI века. Это была эпоха напряженной борьбы за укрепление централизованного государства и глубоких изменений во всем укладе русской жизни. Центральная государственная власть укрепилась, крупные завоевания Московского государства не только расширили территорию государства, но и усилили его в борьбе с бывшими захватчиками-монголами. Московское государство в этот период присоединило обширные царства Казанское (1552) и Астраханское (1556). Одновременно с расширением государственных границ шло расширение деятельности церкви. Во вновь завоеванные области посылали многочисленных православных проповедников-миссионеров, строили церкви и монастыри.

Естественно, что для новых церквей понадобились богослужебные книги в большем количестве, чем их могло дать рукописное производство. Кроме того, рукописные книги всегда страдали недостатком, связанным со способом их изготовления, обилием ошибок и неточностей. На это обстоятельство уже давно обращали внимание образованные люди. Ученый монах Максим Грек, вызванный из Греции в Москву при Василии III в качестве переводчика, обнаружил в рукописных книгах множество ошибок и пытался внести исправления в переводы. На церковном соборе 1551 года, получившем название Стоглавого, царь Иван IV говорил: «Божественные книги писцы пишут с неправленных переводов, а написав, не правят же; опись к описи прибывает и недописи, и точки непрямые. И по тем книгам в церквах божьих чтут, и поют, и учатся, и пишут с них».[1] Стоглавый Собор принял постановление о введении строгой духовной цензуры и конфискации духовными властями неисправленных рукописей.

Удовлетворить возникшую потребность в большом количестве церковных книг с идентичным, исправленным текстом с помощью рукописного способа производства было крайне трудно, по существу невозможно. Единственный способ устранения этих недостатков состоял в том, чтобы перейти от ручного производства книг к механическому; так зародилась мысль о заведении в Москве типографии.

Зачатки печати на Руси, как и на Западе, были задолго до появления настоящего книгопечатания. Элементы печати можно видеть и в отдельных древнерусских рукописных книгах. На верхней крышке переплёта одной из таких книг имеется десять оттисков одного и того же штампа: четыре оттиска по углам и шесть в середине крышки. Иногда в рукописных книгах встречаются наклеенные оттиски заставок и других украшений, гравированных на дереве или металле.

В XVI веке на Руси также были известны и печатные книги. Они имелись в библиотеке Великого московского князя. Это были венецианские и иные издания на латинском, греческом и других языках. Русские люди были знакомы и с первопечатными славянскими изданиями Швайпольта Феоля и Франциска Скорины. Имеются предположения о приезде Скорины в Москву в составе одного посольства, правда, не документированные. Однако в широком обиходе на Руси по-прежнему использовали рукописные книги.

Мысль о создании типографии в Москве вышла из кругов, близких к митрополиту Макарию, главе русской церкви, ближайше заинтересованному как в расширении производства церковных книг, так и в их исправлении.

Среди сторонников введения книгопечатания был просвещённый старец Артемий. О нём известно немного. Одни источники утверждают, что он принял постриг в Вологде, другие – в Псково-Печёрском монастыре. В 1553 году Артемия обвинили в ереси, осудили и сослали в Соловецкий монастырь. Некоторое время спустя он бежал оттуда в Великое княжество Литовское.

Свои взгляды Артемий излагал в Посланиях к разным лицам; рукопись посланий ещё в середине прошлого века нашёл библиограф и собиратель древних книг Вукол Михайлович Ундольский.

Два Послания, по единодушному мнению историков, адресованы царю Ивану Василевичу, хотя имени царя в них нет. Написаны они около 1551 года, когда практически решался вопрос: быть в Москве книгопечатанию или нет. Артемий излагает достаточно чёткую гуманистическую программу, защищая «книжное учение». Противники просвещения, говорит Артемий, заявляют, что книга есть причина недугов человека. Есть у обскурантов и другой аргумент: «Не чти много книг, да не во ересь впадеши!» Артемий отрицает какую-либо связь ересей с просвещением. Более того, он считает, что в ересь впадают те, кто незнаком с книжной премудростью. Еретики, по его словам, «не от книжного чтения прельщают себя, не буди то, но от своего неразумия и зломудрия».

Идёт в посланиях речь и об учебниках, которых на Руси было мало. «Зело нужна, - пишет Артемий царю, - божественная сия Азбука к научению детям».

Вопрос о том, как наладить систему образования, также решался на Стоглавом соборе. «И мы о том по царскому совету, - говорилось в одном из разделов Стоглава, - уложили в царствующем граде Москве и по всем городам… избрати добрых духовных священников, и дьяконов, и дьяков женатых и благочестивых… могущих и иных пользовати и грамоте бы и чести и писати горазди. И у тех священников и у дьяконов, и у дьяков учинити в домах училища, чтобы все православные хрестьяне предавали им своих детей на учение грамоте и на учение книжного письма». [2]

Вступление
Страх – самое древнее и сильное из человеческих чувств, а самый древний и самый сильный страх – страх неведомого. Вряд ли кто-нибудь из психологов будет это оспаривать, и в качестве общепризнанного факта сие должно на все времена утвердить подлинность и достоинство таинственного, ужасного повествования как литературной формы. Против нег ...

Деятельность Анонимной типографии
Первая московская типография, из которой вышли анонимные издания, также получила название Анонимной. Имеется немного сведений об этой первой Московской типографии, или, как ее называли, печатни. Она возникла около 1553 года. По мнению Е.Л. Немировского, основателем её был священник Сильвестр, имевший большую рукописную мастерскую и связ ...

Характерные черты романтического героя Байрона Шильонский узник
Поэма «Шильонский узник» была написана в деревне Уши близ Лозанны, где Байрон и Перси Биши Шелли, посетившие 26 июня 1816 года Шильонский замок, задержались из-за плохой погоды на два дня. Написана она была между 24 и 29 июня, а окончательный вариант был готов 10 июля. Несколько позже Байрон предпослал поэме предисловие и назвал его «Со ...