Те мятежи, которые до сих пор казались охранникам угрозой, теперь замерцали спасеньем: побольше бы волнений, беспорядков, чтоб надо было принимать меры. И не будет сокращения ни штатов, ни зарплат.

Меньше, чем за год несколько раз кенгирский конвой стрелял по невинным. Шёл случай за случаем; и не могло это быть непреднамеренным». (А.И. Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ»)

Так лагерное начальство надеялось, что легко подавит стихийный бунт и тем самым докажет свою нужность и полезность. Однако восстание по своим масштабам превзошло все ожидания и стало мощным ударом, потрясшим систему ГУЛАГа. Первоначально зэки решились на забастовку протеста против убийства конвоиром лагерника-евангелиста: «Вечером после ужина сделано было так. В секции вдруг выключался свет, от входной двери кто-то невидимый говорил: «Братцы! До каких пор будем строить, а взамен получать пули? Завтра на работу не выходим!» И так секция за секцией, барак за бараком.

Брошена была записка через стену и во второй лагпункт. Опыт уже был, и обдумано раньше не раз, сумели объявить и там. На 2-м лагпункте, многонациональном, перевешивали десятилетники, и у многих сроки шли к концу- однако они присоединились.

Утром мужские лагпункты- 3-й и 2-й- на работу не вышли». (А.И. Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ»)

Забастовку подавили, лишив забастовщиков пайков. Солженицын иронически замечает: « .Личным и массовым своим участием в подавлении забастовки офицеры МВД как никогда доказали и нужность своих погон для защиты святого порядка, и несокрушаемость штатов, и индивидуальную отвагу». (А.И. Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ»)

Но вскоре события вышли из-под контроля начальства. Был брошен лозунг: «Вооружайся, чем можешь, и нападай на войска первый!» Власти идут с восставшими на переговоры Они утверждают, что их требования по смягчению режима законны и справедливы. Солженицын с грустью передает настроение кенгирцев в тот момент «Так, братцы, чего нам еще надо? Мы же победили! Один день побушевали, порадовались, покипели — и победили! И хотя среди нас качают головами и говорят — обман, обман! — мы верим. Мы верим нашему, в общем, неплохому начальству. Мы верим потому, что так нам легче всего выйти из положения . А что остается угнетенным, если не верить? Быть обманутыми — и снова верить. И снова быть обманутыми — и снова верить. И во вторник 18 мая все кенгирские лагпункты вышли на работу, примирясь со своими мертвецами». (А.И. Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ»)

К вечеру того же дня надзиратели и солдаты попытались запереть заключенных в бараках, хотя обещали оставлять бараки открытыми. Но их постигла неудача, и зеки вновь овладели лагерем. Заключенные , как пишет Солженицын, «уже трижды старались оттолкнуть от себя и этот мятеж, и эту свободу. Как обращаться с такими дарами, они не знали, и больше боялись их, чем жаждали. Но с неуклонностью морского прибоя их бросало и бросало в этот мятеж». И выпало кенгирцам сорок дней свободной жизни. Они даже смогли организовать какое-то подобие самоуправления, наладить вольную жизнь.

Надежды властей, что восставший лагерь погрязнет в анархии, провалились — «генералы с огорчением должны были заключить, что в зоне нет резни, нет погрома, нет насилий, лагерь сам собой не разваливается, и повода нет вести войска на выручку». Потом грянула трагическая развязка.

Сорок дней свободы были слишком сильным вызовом ГУЛАГу: «Сперва люди были хмельны от победы, свободы, встреч и затей, — потом верили слухам, что поднялся рудник, — может, за ним поднимутся Чурбай-Нура, Спасск, весь Степлаг! Там, смотришь, Караганда! Там весь Архипелаг извергнется и рассыплется на четыреста дорог!» (А.И. Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ»)

Писатель все время дает нам понять, что восстание обречено на неудачу и что сами заключенные это чувствуют. На рассвете 25 июня 1954 г. в лагерь ворвались «прославленные танки Т-34», а за ними автоматчики. «Танки давили всех попадавшихся по дороге . Танки наезжали на крылечки бараков, давили там . Танки притирались к стенам бараков и давили тех, кто виснул там, спасаясь от гусениц. Убито и ранено было более семисот человек». (А.И. Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ»)

После мятежа жизнь в Кенгире несколько изменилась: «Как будто зэкам жить стало даже лучше — теперь из-за общего смягчения режима в ГУЛАГе на окна перестали ставить решетки и бараков не запирали. Ввели условно-досрочное освобождение. Но Солженицын не забывает о сотнях погибших кенгирцев, и помнят о них оставшиеся в живых солагерники.» ( А.И. Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ»)

Писатель заканчивает рассказ о кенгирском восстании известным двустишием:

«Мятеж не может кончиться удачей

Когда он победит — его зовут иначе».

Люди, оказавшие значительное влияние на мировоззрение и творчество А. Конан Дойля
Большую роль в жизни писателя играла его мать – Мери Фоли. Она имела страсть к книгам и являлась главным рассказчиком в семье. Конан Дойль писал: «Настоящая любовь к литературе, склонность к сочинительству идет у меня от матери. Если я что-нибудь и помню со времен моего раннего детства, так это ее увлекательные рассказы, которые сохраня ...

Приворотный корень (ночная фиалка)
"Сегодня цветочный праздник, и у меня на столе стоит великолепный букет ночных фиалок и распространяет аромат по всей комнате". Так писала в мае 1892 г. Н.Ф. фон Мекк в одном из своих писем П.И. Чайковскому. Горячо любил и воспевал фиалки А.А. Блок. Он автор поэмы "Ночная фиалка", написанной в 1906 году. Поэмы, где ...

Требования писателя к своему творчеству
Конан Дойля всегда внутренне задевало, что книги, которые писались у него как бы сами собой, оказывались лучше его же произведений, требовавших большого труда. Если бы было наоборот, полагал Конан Дойль, «я занимал бы иное положение в литературе». У него не было болезненного самолюбия или честолюбия. Напротив, он отдавал себе отчет в св ...