Особенность его письма составляют неожиданные метафоры, образы, сравнения. В этом секрет его славы. Читатель находится в состоянии постоянного удивления. Марино был изобретателем так называемых «кончетти», виртуозных словосочетаний, необычно примененных эпитетов, неожиданных оборотов речи. Таково, например, соседство взаимоисключающих понятий: «ученый невежда», «немой оратор», «богатый нищий», «радостная боль» и т. д. Звезды в стихах Марино не что иное, как «искры вечной любви», «сверкающие дукаты с небесного монетного двора», «нежные танцовщицы неба», «факелы при погребении дня». Поцелуй для Марино — «всеисцеляющее лекарство», ротик красавицы — «манящая тюрьма». Сотни подобных сравнений рассыпаны в стихах поэта, они дивят читателей-современников, восхищают их, заставляя видеть в столь изобретательном поэте гения, открывающего новую, еще неведомую область поэзии.

Марино весел, но веселость эта идет не от оптимизма, каким полон Ренессанс, а от сознания тщетности всех волнений и тревог жизни. Это — веселость отчаяния. Зачем горевать, когда все равно не исправишь мира? Зачем ломать голову над загадками вселенной? Ведь их не разрешишь. Не лучше ли порхать, как мотылек, весело и беззаботно? И это нравилось в те мрачные дни, это усыпляло горестное сознание, убаюкивало страждущую душу.

Если же спросить серьезно Марино и он удостоит вас серьезного ответа о своих мыслях, касающихся жизни человеческой, то вот каков его ответ:

«Едва родился человек на свет, Глаза его уже для слез открыты.

Еще в колыбели человек лишен свободы, чуть подрастет — побои, а там ненасытные страсти, затем болезни, страдания, старость, «и вот уже его могильный мрак на век объемлет .» («О жизни человеческой»).

Философия барокко всецело владеет сознанием Марино. Шутя он высказывает, например, такие мысли: «Сумасбродство делает мир прекрасным; ибо, поскольку он весь состоит из противоречий, эта противоположность образует лигатуру, которая не дает ему распасться». Это не простая шутка. Здесь поистине социальная философия Марино. В качестве примера он приводит Францию. «Франция вся полна несообразностей и диспропорций, каковые, слагаясь в некое согласное несогласие, поддерживают ее существование. Обычаи причудливые, страсти свирепые, перевороты непрестанные, гражданские войны непрерывные, смуты беспорядочные, крайности неумеренные, путаница, сумятица, разнобой и бестолочь — словом, все то, что должно было бы ее разрушить, по, на самом деле, каким-то чудом ее поддерживает!» (письмо к Лореицо Ското).

Слава Марино в XVII столетии почти повсеместна. Ему подражают, его хвалят, его превозносят до небес.

Однако уже некоторые современники Марино усмотрели в его творчестве опасность для отечественной литературы. Поэт Габриэлло Кьябрера (1552—1638)

стремится противопоставить вычурной поэзии Марино античную простоту формы. Он берет себе за образец творчество Торквато Тассо, создаст в подражание ему героические поэмы, пишет пасторали, эклоги, мелодрамы и трагедии, виртуозно владея стихом. Однако и поэзия Кьябрера аристократична; в ней господствует культ утонченной красоты и галантный анакреонтизм. Кьябрера — поэт идиллических сельских пейзажей с античными нимфами, амурами. Сам он почти всю жизнь провел вдали от шумных городов, воспевая в не лишенных грации и изящества «песенках» (канцонеттах) идеализированную природу и милых красавиц, у которых уста подобны розам, губки — перлам, «ножки — диво», «нега взгляда» и пр. в том же духе.

Фульвио Тести (1593—1646),

феррарский придворный, испытал на себе влияние и Марино и Кьябрера. Его поэзия не лишена политического элемента; он жалуется на ничтожный век свой, горько сетует по поводу национального унижения Италии, иногда даже поднимает свой голос против «заносчивых вельмож». Тести увлекается древней латинской поэзией, подражает Горацию, но и его стихи так же изнеженно-галантны, как и стихи его собратьев Марино и Кьябрера.

Следует упомянуть здесь Винченцо Филикайя (1642—1707). Он, столь же многословный, жеманный, манерный, как и его собратья по перу, однажды поднялся на высоту подлинного мастерства. Его перу принадлежит знаменитый сонет «Италия! Италия!», взволновавший и его современников, и потомков. Байрон перевел сонет на английский язык («Чайльд Гарольд», глава IV, строфа 42).

Жизненный и творческий путь писателя
Василь Владимирович Быков родился в 1924 году на Витебщине в деревне Череновщина, в крестьянской семье. Детство было скупое на радости и трудное, как и всё то время. После окончания семилетки Быков поступил на скульптурное отделение Витебского художественного училища, но не закончил его и снова вернулся в деревню. Окончив среднюю школу ...

«Волк на псарне»
Впервые напечатана в «Сыне отечества», в октябре 1812 г. Автографы: ПБ 11, ПБ 5. Написана в первых числах октября в связи с получением в Петербурге известий о попытке Наполеона вступить в мирные переговоры через Лористона, имевшего 23 сентября 1812 г. свидание с Кутузовым. Лористон передал Кутузову мирные предложения Наполеона, приведен ...

Влияние Байрона на национальные культуры
Каждая европейская страна переживала по своему этот «байронизм». В национальной культурной среде, особенно в 20-30 гг. 19 столетия, было великое множество «байронистов». Это привело к тому, что некогда оригинальная мысль и сильное чувство были сведены на уровень моды и заученной позы. Такое вырождение основного мотива «байронизма» было ...